В начале апреля Виктория должна была заплатить своему арендодателю 39 000 рублей, или двухмесячную арендную плату. Но у ее семьи нет таких денег. В течение нескольких дней они ничего не ели. Они покупают только хлеб и самые дешевые крупы в магазине “Пятерочка” рядом с домом, чтобы сварить кашу для своего полуторагодовалого ребенка.
Виктория родилась и всю жизнь прожила в Узбекистане. В 1990-х годах, когда многие русские уезжали из Центральной Азии, она осталась. Сначала она не хотела оставлять своих больных родителей, потом вышла замуж и родила дочь. Она работала. Но когда дочь подросла, работы для нее уже не хватало. Шесть лет назад ее дочь уехала в Россию, как и тысячи ее сверстников в Центральной Азии. В течение шести лет она работала продавцом в одном из торговых центров Москвы. На жизнь едва хватало. Полтора года назад она сама родила сына, внука Виктории. Молодая мать обратилась за помощью к своей бабушке: кто-то должен был присматривать за ребенком, пока она зарабатывала на жизнь. Это было нелегко, но обе женщины и ребенок как-то справились. Пока не было вспышки. Торговый центр, где работала ее дочь, был закрыт. Их единственный источник дохода иссяк. Хозяин съемной квартиры отказался ждать с арендной платой. “Это не моя проблема. Если вы не можете заплатить, покиньте квартиру”, – сказал он.
Статистика
По данным Управления по вопросам миграции ГУ МВД России по Москве, на конец 2019 года в столице проживало около 1,6 млн мигрантов. Однако эти цифры могут быть неполными, поскольку они не учитывают тех, кто проживает в России нелегально. Вадим Коженов, глава Федерации мигрантов России, оценивает общее число мигрантов в московском мегаполисе в 3-3,5 миллиона человек. Большинство из них – выходцы из республик Средней Азии, Закавказья, Украины и Молдовы. Считается, что не менее 70 процентов трудовых мигрантов – мужчины (это каждый третий трудоспособный мужчина в Москве). 40 процентов из них моложе 30 лет.
Большинство трудовых мигрантов (не менее трети от общего числа) были заняты в сфере услуг и торговли – секторах, которые больше всего пострадали от режима самоизоляции. В городе было закрыто 40 000 магазинов (73 процента заведений) и 15 000 кафе и ресторанов, не считая бесчисленных парикмахерских, салонов красоты и ремонтных мастерских, где мигранты зарабатывали на хлеб насущный. Ситуация в некоторой степени смягчалась тем, что в Москве велись строительные работы и проекты по благоустройству города. Городские власти уже получили свою долю критики за настойчивое желание потратить бюджетные деньги на укладку плитки и установку бордюров, но примерно пятая часть трехмиллионной армии трудовых мигрантов Москвы не была готова разделить пафос этой критики. Но 10 апреля мэр Сергей Собянин объявил, что с 13 апреля большинство строительных работ в городе также будет временно прекращено. Что это будет означать для тысяч иностранных рабочих, пока неясно.
Текущая ситуация на рынке труда для многих напоминает апокалипсис, но трудящиеся-мигранты оказались самой уязвимой группой. Подавляющее большинство этих людей не имеют финансовой безопасности, так как все свободные деньги они отправляют родственникам на родину. В отличие от россиян, у мигрантов нет жилья. Граждане России, потерявшие работу, могут в крайнем случае остаться с родителями, даже если им придется возвращаться из Москвы на малую родину. Иностранные работники не могут этого сделать: границы плотно закрыты, и им практически невозможно покинуть Россию. Сотни из них провели несколько дней в аэропортах в ожидании рейсов. Теперь их тоже выгнали из аэропортов, и эти люди нашли свой собственный путь. Некоторых приютили друзья, другие живут в недостроенных домах в пригородах с соотечественниками. Остальные были размещены в общежитиях и хостелах.
Но только несколько тысяч, в лучшем случае, попытались уехать. Миллионы других быстро превращаются в бомбу замедленного действия.
Наша общая проблема
 |
Вадим КоженовГлава Федерации мигрантов России |
“Катастрофы пока нет”. – говорит Вадим Коженов. – Но она настолько близка, что может лопнуть, пока он пишет материал. По его оценкам, к середине первой декады апреля не менее 10% трудовых мигрантов в московском мегаполисе потеряли работу и средства к существованию. Точной статистики на этот счет нет, но, вероятно, это число растет даже быстрее, чем график количества людей, инфицированных коронавирусом.
Это не означает, что власти ничего не делают. Они осознают масштаб проблемы”, – сказал Коженов. Они пытаются обеспечить жильем гастарбайтеров. Однако, прежде всего, санитарные условия в помещениях, имеющихся в распоряжении города, не всегда соответствуют элементарным эпидемиологическим нормам. Виктории из Узбекистана также предложили место в общежитии. Но она боится переезжать туда: “Как может маленький ребенок жить в комнате с двадцатью другими людьми? Там есть всевозможные болезни”, – беспомощно спрашивает она меня.
У Виктории и ее семьи не так много времени на раздумья. Социальный работник, с которым она разговаривала, сказал, что ей пришлось быстро согласиться: у нас не хватает мест. Вскоре их займут менее болтливые новички, которые уже привыкли жить в комнатах по пять-шесть человек.
Власти обсуждают и другие меры. Они уже приняли решение автоматически продлевать вид на жительство тем, у кого истек или закончился срок действия. Еще одна обсуждаемая мера – отмена пошлины за выдачу патента на работу. Все мигранты из стран, не входящих в Евразийский союз (Беларусь, Казахстан и Кыргызстан), должны платить 5 431 рубль в месяц, чтобы легально работать в России. Сейчас эта сумма позволила бы многим из них выжить. Федерация мигрантов России и профсоюз трудящихся-мигрантов в конце марта уже обращались к правительству с просьбой отменить оплату патента на время эпидемии. Вадим Коженов надеется, что такое решение будет принято в ближайшее время. Но до сих пор их не было.
Если кто-то думает, что проблемы “новоприбывших” касаются только их, он жестоко ошибается. Даже если власти примут какие-то меры, многие мигранты могут не знать об этом. “Мигранты по многим причинам “отключены” от российского информационного пространства, и получаемая ими информация о том, что сейчас происходит и как вести себя в этой ситуации, более низкого качества, чем у нас с вами”. – пишет Евгений Варшавер из исследовательской группы “Миграция и этничность”. Тысячи людей просто не знают ни правил самоизоляции, ни способов профилактики заболеваний, ни своих трудовых прав, ни мер, принимаемых властями. По словам Уоршавера, многие мигранты не понимают, что иностранцы имеют право вызвать скорую помощь, даже если у них нет документов и они “нелегалы”. Во время эпидемии привычка болеть дома, помноженная на тесноту, в которой живут эти люди, может просто свести на нет все карантинные меры, применяемые городскими властями.
Погромы, восстания, террор
Эпидемии всегда до предела трепали нервы городских жителей. Массовый психоз часто находил выход в жестоких погромах, совершаемых чужаками, которых обвиняли в распространении болезни. Например, одной из самых ранних вспышек европейского антисемитизма была эпидемия “черной смерти”, поразившая Европу в XIV веке. Стихийные бедствия и экономические трудности провоцировали такие вспышки и в более позднее время. На севере Англии последняя волна еврейских погромов прошла в 1947 году.
Самым иммигрантским городом в новейшей истории был, конечно же, Нью-Йорк. Несмотря на свой космополитический характер, он не избежал погромов. Почти самый крупный из них произошел в результате вспышки холеры, когда в 1858 году, во время эпидемии холеры, толпа сожгла карантинную больницу для иммигрантов, условия которой чем-то напоминали общежития для гастарбайтеров в Москве.
А в феврале 2020 года нынешняя вспышка коронавируса вызвала серьезные беспорядки в соседней Украине, где в Новых Санжарах бунтующая толпа забросала камнями и попыталась поджечь автобусы с гражданами и несколькими иностранцами, эвакуированными из Уханя. Остается только гадать, произойдут ли подобные эксцессы в Москве, которая за последние десятилетия накопила немалый опыт межэтнических столкновений от Манежной до Бирюлева без единой вспышки.
“Самая очевидная угроза – это рост числа нападений и краж, – говорит Вадим Коженов, – просто потому, что людям будет нечего есть. Пока что этот рост практически не наблюдается. Во многом это объясняется тем, что мы сидим дома. Четвертая или пятая неделя с начала карантина будет показательной.
Преступность в Москве в последние годы быстро снижается, еще быстрее среди мигрантов, сообщил мэр Сергей Собянин осенью прошлого года. Но теперь эта тенденция неизбежно обратится вспять, независимо от того, какие камеры наблюдения и другие меры по охране правопорядка будут введены. Социальная поддержка, даже минимальная, поможет снизить уровень криминализации. “Можно дать мигранту мешок гречки, и он проживет на нее месяц, а можно не дать, и он пойдет и украдет мешок у кого-нибудь. Что лучше?” – Коженов задал риторический вопрос. Однако неясно, готовы ли власти тратить деньги на иностранных работников. И местное население может испытывать отвращение к такой политике. “Все сразу начнут кричать: ‘Почему нерусским дают деньги, в то время как мы здесь тоже голодные и безработные?’
Если риск криминализации зашкаливает, то нам не стоит опасаться социального взрыва среди мигрантов. Вопреки распространенному среди москвичей мнению, что выходцы из Средней Азии – сплоченная группа, трудовые мигранты очень разобщены, говорит Коженов. У них нет своих организаций и лидеров, способных призвать людей на баррикады. Кроме того, люди из авторитарных государств боятся бросать прямой вызов властям: “Они понимают, что их никто не будет слушать, их просто будут бить дубинкой”. Среди крупнейших диаспор трудовых мигрантов только кыргызы имеют коллективный опыт социального протеста: их страна пережила две революции за последние 15 лет. Но российские власти внимательно следят за организацией работы среди мигрантов.
Однако уровень социального протеста среди мигрантов все еще очень высок. “Вирус занесли богатые, а штрафы будут платить бедные, бегущие на работу за кусок хлеба!”. – написали комментаторы прямого эфира, который Коженов вел на своем канале YouTube. Радикальные проповедники, скорее всего, попытаются использовать эти настроения: “Голодных легче всего завербовать. Теперь вы можете дешево купить лояльность человека на долгое время”.
Британские исследователи из Университета Эксетера, изучавшие процессы исламизации среди выходцев из Центральной Азии, описывают типичный профиль неофита радикального джихадиста: “Жители Центральной Азии, поддерживающие ИГИЛ, как правило, молодые рабочие-мигранты с небольшим или нулевым исламским образованием. Они рассматривают ислам только как идентичность, которая дает им чувство солидарности, принадлежности к чему-то великому, и объяснение экономических проблем и дискриминации, с которыми они сталкиваются. Большинство граждан постсоветского пространства, присоединившихся к ИГИЛ, сделали это, имея за плечами историю социальных конфликтов, далеких от религии. Ребята, которым не платили работодатели, которых увольняли с работы и выселяли из съемных квартир, в какой-то момент неожиданно для себя и своих близких превращались из вполне светских подростков в религиозных фанатиков.
В ближайшие недели в Москве не будет недостатка в таких молодых ребятах из некогда братских республик, переживающих отчаяние из-за бедности и незащищенности. Для некоторых это отчаяние превратится в безумие и может вылиться в акты бессмысленного насилия. “Самая большая проблема – это обычный отчаянный человек, который выходит на улицу в состоянии истерии”. – Вадим Коженов согласен. – В конце концов, невозможно поймать его и предсказать, когда у него что-то застрянет в голове”.
Когда закончится карантин
Первое, что могли бы сделать власти, “это как можно скорее восстановить воздушное сообщение”. Мы должны заставить тех, кто может и хочет улететь, уехать”. Люди, которые потеряли работу и у которых еще остались деньги на билет, охотно это сделают. Но пока не только Россия, но и собственные страны ограничивают въезд, чтобы сдержать эпидемию. Таджикистан, например, приостановил все полеты с 20 марта, оставив сотни тысяч своих граждан наедине со своими проблемами.
С момента первого испуга, когда мигранты осаждали аэропорты, прошло совсем немного времени. Поначалу даже многие из тех, у кого еще есть работа, например, в коммунальном секторе, разделяли желание вернуться домой. “Я думал поехать в свою родную Бухару. Но я понял, что есть паника и лучше остаться”. – Один из них рассказал РИА Новости. Большинство людей, с которыми беседовал Коженов, надеялись переждать тяжелые времена в Москве. “Мы посидим здесь две недели, а потом все снова будет хорошо”. – они откликнулись на предложение поработать в поле в одном из сельскохозяйственных регионов. Они все еще верят, что все это скоро пройдет и все будет как прежде”. Они не понимают, что ничего больше не повторится”. – Коженов сказал.
По всей вероятности, в ближайшие несколько месяцев или даже лет ситуация действительно не вернется в нормальное русло. Рынок труда в Москве переживает трудные времена. После месячного карантина в Москве “будет безработица на уровне трети трудоспособного населения”, – прогнозирует Алексей Захаров, генеральный директор компании Superjob. В то же время зарплаты тех, кто сохранит свои рабочие места, скорее всего, будут резко сокращены – ведь за воротами будет стоять огромная масса безработных. Конкуренция за рабочие места резко возрастет, и трудовым мигрантам будет гораздо труднее найти работу.
Проблема не в том, что трудовые мигранты не понимают, а в том, что дома им будет гораздо хуже. ВВП Кыргызстана и Таджикистана в последние годы примерно на треть состоит из денежных переводов трудовых мигрантов, в основном из России. У их правительств нет других средств для поддержания очень слабой экономики своих стран. Без этого финансового потока им будет очень трудно поддерживать даже минимальную стабильность. Сегодня в России постоянно работают более 2 миллионов граждан Узбекистана и более миллиона таджиков и кыргызов. Это составляет 10-25% работающего населения в этих странах. У республик Центральной Азии не было шансов интегрировать такое количество людей в свои рынки труда, даже при более благоприятных условиях. В условиях глобального кризиса одновременное возвращение миллионов бывших гастарбайтеров просто ввергнет эти общества в хаос.
Московские дворники, строители, продавцы, повара и даже безработные понимают это как никто другой. И они сделают все, чтобы остаться здесь. Тем более, что за эти годы многие из них обзавелись семьями в Москве, а некоторые даже получили российское гражданство (много таких среди граждан Молдовы, Украины и Кыргызстана). Как-то мы научились жить вместе в тучные годы. Теперь нам придется переквалифицироваться, чтобы быть в состоянии делать это в застойные годы.
Два сценария будущего
Федерация мигрантов уже пытается участвовать в регулировании рынка труда, нарушенного эпидемией. “Сейчас мы бросаем клич предпринимателям – начинается посевная и кровельный сезон, нужно копать грядки. Мы просим их выйти вперед для работников. Из Волгограда прислали заявку на три тысячи человек, – говорит Вадим Коженов. Это может стать очень важной частью решения растущих проблем. В этом году кровельный сезон обещает быть пышным: вместо Анталии и Кипра сотни тысяч москвичей отправятся на свои шесть гектаров. Им придется чинить свои обветшалые заборы, красить веранды и ремонтировать крыльца. И это, по крайней мере, даст хоть какой-то доход тысячам иммигрантов, застрявшим сегодня в Москве. В долгосрочной перспективе их труд может пригодиться в сельском хозяйстве, продукция которого будет занимать все больше места на полках московских магазинов.
Будут ли таджики и узбеки работать в этих магазинах продавцами, или их места займут бывшие инструкторы по йоге, тренеры и дизайнеры с московской пропиской – большой вопрос. Здесь можно наметить два сценария.
Если назревающий кризис разрушит сложившуюся глобальную экономику, в которой Москва была терминалом, через который национальное богатство перекачивалось на Запад, уродливое неравенство между столицей и российской глубинкой на какое-то время сгладится. Тогда миллионы калужан, пензенцев и других внутренних мигрантов, которых город растащил по всей стране вместе с другими ресурсами – нефтью, газом, лесом, металлами – покинут столицу. Жизнь в Москве перестала бы быть привилегией. Исчезли аннуитеты, которые летом ездили на Винзавод на выставки, а зиму проводили в Таиланде, снимая бабушкину квартиру в пределах Садового кольца. Как коренные жители бывших советских республик, приехавшие в центр своей древней метрополии, вынуждены были зарабатывать на жизнь тяжелым трудом, как и все эти годы назад. Именно тогда, посреди гнетущей бедности, к которой мы привыкли за 20 тучных лет жизни здесь, “простые профессии” вновь обретут свою ценность в глазах жителей столицы. При таком сценарии мест для гастарбайтеров в Москве будет очень мало, и им придется уехать – одним на родину, другим в пустую российскую глубинку.
Но есть и хорошие новости. Легче будет найти жилье в Москве, которая потеряла 3-5 миллионов человек. Уже сегодня арендодатели часто соглашаются на 50-процентную скидку или вообще разрешают своим жильцам переждать карантин за плату за жилье и коммунальные услуги. Если мигранты уедут, то даже после снятия карантина снять квартиру можно будет не за половину средней зарплаты, а за 15-20%, как это было в 1990-е годы.
Однако есть и другой сценарий. Если кризис просто заставит экономику сократиться, но не изменит ее структуру, Москва в том виде, в котором мы знаем ее сегодня, сможет выжить. Все известные нам диспропорции и противоречия будут только усиливаться и становиться более выраженными. Все вокруг будет рушиться и лететь в бездну, а столица будет стоять на месте и держать всех за горло своей твердой рукой великодержавия, высасывая из страны последние соки. Такой ее увидел Осип Мандельштам, когда приехал в мае 1918 года:
Она, дремлющая, правит всем миром.
С миллионами скрипучих арок.
Она качается в свою сторону – и половина вселенной нажимает кнопку
Простор ее базаров.
Если страна и мир пойдут по этому пути, неравенство между столицей и глубинкой будет только расти. И Москва затянет в свой бетонный водоворот еще больше отчаявшихся людей. Квартиры будут сдаваться по углам или по бункерам, а независимое проживание станет беспрецедентной привилегией. Мигранты останутся в городе, но они не будут жить в комнатах по 6-16 человек, только чтобы не быть втянутыми в бессмысленную гражданскую войну на забытом богом форпосте умирающей империи. Пружина будет сжата еще сильнее. Озлобление, вызванное неравенством, выльется в уличную преступность, в межэтнические столкновения, в широко распространенную ненависть и страх перед другим. Мигранты, приехавшие в Москву, спасаясь от голода и войн, не найдут себе применения и опустятся на зловонное дно общества, пополнив ряды бездомных, воров и проституток, живущих на случайные заработки. Мир Гиляровского и Горького оживет. Снова вернутся образы 1990-х годов, когда на улицах периодически слышались выстрелы, а искатели приключений убивали друг друга в руинах советских заводов.
Чтобы предотвратить это, власти должны взять под контроль рынок труда. Вести учет имеющейся рабочей силы и распределять ее в соответствии с заранее рассчитанными планами развития национальной экономики. Но это не делается, по крайней мере, пока относительно мирным путем.
